Благодаря моде на инновации, которая культивируется на правительственном уровне, технопарки растут в нашей стране как грибы после дождя, причем в различных вариациях. Только в Новосибирской области их уже три. Последний, с приставкой био-, начал формироваться летом текущего года. Как формирование инновационной среды может повлиять на предпринимателей, которые не базируются непосредственно в технопарках? Есть ли еще свободные ниши для инвестирования в этой среде? Подробности о последнем проекте биотехнопарка и о том, как частный инвестор может инвестировать в инновационный бизнес, рассказал член совета директоров УК «Биотехнопарк», соучредитель компании SFM, которая была одним из инициаторов проекта, АНДРЕЙ БЕКАРЕВ.
Старт биотехнопарку обеспечил подоходный налог
— Андрей Александрович, в октябре текущего года вы вошли в совет директоров ОАО «УК «Биотехнопарк». Чем вам интересен этот проект?
— В первую очередь своей логикой развития. Есть инвесторы, которых сложно заманить на какую-то конкретную территорию, так как у них нет жестких привязок, где развивать свой бизнес, но они крайне интересны с точки зрения мультипликативного эффекта для региона. Прежде всего это относится к фармацевтическим и биотехнологическим компаниям. Говорить о том, что они пойдут туда, где просто есть необходимый научный потенциал, как в Новосибирске, неверно, так как такие компании традиционно переманивают сотрудников из разных регионов на те территории, где обосновываются. Например, в нашей компании есть специалисты, которых мы нашли в Казахстане.
А вот создавая технопарки и условия для работы резидентов, власть как раз сможет привлечь в регион различных инвесторов.
В кластер биотехнопарка мы — группа компаний SFM — вошли как резиденты со своим фармацевтическим проектом. Можно даже сказать, что мы были инициаторами его создания, так как на нулевом этапе компанией были сгенерированы дополнительные налоговые поступления в бюджет области в размере 1,5 млрд рублей. Это был подоходный налог, уплаченный физлицами — собственниками компании. Эти деньги не были учтены в доходной части бюджета, и регион смог направить часть средств из них на развитие инфраструктуры биотехнопарка.
— Несколько лет назад на территории региона уже пытались создать фармкластер, и даже шли переговоры с потенциальным резидентом — компанией «Никомед»… Почему вы рассчитываете, что вторая попытка будет более удачной?
— Да, «Никомед» действительно пытался открыть производство на территории области, но по субъективным причинам ему не удалось это сделать. В результате компания осела в Ярославле и там очень неплохо развивается.
Что касается второй попытки… Чтобы реанимировать те возможности, которые есть у Новосибирской области в плане создания фармацевтического кластера, необходимо сгенерировать целый комплекс простых, но очень эффективных условий для работы таких компаний. Это площадка со всей необходимой инфраструктурой, где понятны все механизмы вхождения на территорию, где нет никаких дополнительных регулятивных функций со стороны органов власти, есть научный потенциал и т. д. Для Новосибирска биотехнопарк — это шанс наладить на территории высококонкурентное производство и заинтересовать фармацевтические и биотехнологические компании. Так что сейчас главное этот шанс опять не упустить.
Кстати, сейчас на уровне правительства РФ появилась тенденция поддержки производителей, которым власть готова предоставлять различные льготы. Это тоже может сыграть на руку развитию проекта биотехнопарка.
— Существует ли проблема с кадрами при реализации данных проектов?
— Как только на территории будут сформированы условия для развития проекта, мы найдем кадры. У нас в регионе неплохая база для их подготовки: НГУ, Медакадемия, и если новые работодатели начнут формировать заказы на сотрудников, то плохо никому не будет. Если потребуются очень узкие специалисты, то их можно привлечь из других регионов.
— Насколько у резидентов будет востребован научный потенциал прилегающих к Новосибирску регионов?
— Безусловно, взаимодействие в биотехнопарке не ограничится только Кольцово и Новосибирском. Региональная связь будет более широкой. Например, одним из ключевых партнеров биотехнопарка будет Томский фармакологический институт. Единственный за Уралом, который занимается фармакологическими исследованиями. В рамках проекта мы активно обсуждаем создание центра доклинических исследований в Томской свободной экономической зоне, который также будет создан на базе Томского фарминститута. Эта связка, на наш взгляд, должна неплохо себя показать.
Если говорить о стратегической перспективе, то мы заинтересованы в том, чтобы наладить все горизонтальные связи внутри отрасли, которые были разорваны более 20 лет назад во время перестройки. Тем более что нацеленный на это тренд наметился на общероссийском уровне. Все это, на наш взгляд, приведет к интересным результатам. В России появятся не только упаковочные производства, но и собственные разработки, которых нет больше ни у кого. Потенциал для этого пока еще есть.
Главное — привлечь первого резидента
— Оценивали ли вы, кто может стать резидентом биотехнопарка?
— Теоретически резидентами могут стать европейские, корейские и т. д. компании, работающие в сфере биотехнологий. Это могут быть производители конечных форм готовых лекарственных препаратов — упаковочная стадия, либо такие же, как мы, производители оригинальной фармпродукции. Они заинтересованы в нашем рынке и внимательно его изучают. Рынки их стран большие, но стагнирующие, а рост нашего составляет в среднем 12% в год. Но они боятся российских чиновников и не знают, как с ними взаимодействовать. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что наши компании, когда выходят на их рынки, тоже чувствуют себя дикарями, а наши чиновники активно учатся у их создавать барьеры для входа иностранных игроков. Так что это процесс обоюдонегативный.
Наша задача сегодня — найти хотя бы один иностранный проект и привлечь его в биотехнопарк. На фармрынке все друг друга знают и внимательно отслеживают действия конкурентов, поэтому успех одного резидента подтолкнет к сотрудничеству других. Для освоения текущей территории достаточно одного-двух ключевых резидентов. Вокруг них будут развиваться сопутствующие проекты. Дело в том, что у крупных игроков уже есть исследовательские задачи, для выполнения которых они могут задействовать ресурсы, имеющиеся на территории, возможно, даже что-то реанимировать. При помощи этого полезного и вкусного лакомства из организма выводятся холестерин и токсины, он защищает от ионизирующего облучения, нормализует кишечную микрофлору, предупреждает дисбактериоз. Именно содержание пектина делает этот продукт таким полезными и мармеладным. Например, в Кольцово расположено уникальное предприятие, где можно проводить исследования, связанные с вирусами, — НПО «Вектор». Оно сейчас совершенно не загружено заказами и в состоянии в сотни раз увеличить объемы работы. Но для этого нужны заказчики.
Есть еще один важный нюанс. В нашей стране еще есть много разработок, в которые были вложены деньги в советское время, и сейчас не требуется много усилий, чтобы превратить их в лекарственные средства. Но фармрынок специфичен, и конкурировать с работающими на нем крупными игроками в одиночку невозможно. Поэтому разработчикам пока остается только одно — продавать патенты. Выйти в свет им можно только в том случае, если удастся договориться с компаниями, у которых есть подобные продукты, а значит и модели, связанные с их исследованием и продвижением. Задача биотехнопарка — привлечь такие компании и добиться того, чтобы они и разработчики смогли найти общий язык.
— Переговоры с ключевыми резидентами уже ведутся?
— С ними имеет смысл говорить тогда, когда им уже есть что предложить. Для этого нужно подготовить не только инфраструктуру, но и законодательные условия вхождения. Как передавать землю, как подключать к сетям и т. д. Сейчас мы занимаемся отработкой этих вещей, в том числе на собственном бизнесе. Многие вопросы приходятся решать в оперативном порядке, менять ранее установленные правила игры в соответствии с новыми реалиями, то есть по ходу отлаживать все нюансы взаимодействия.
По нашим расчетам, первых резидентов мы сможем привлечь в следующем году.
— А чем самим резидентам может быть интересно вхождение именно в биотехнопарк Кольцово?
— Тем, что региональная власть полностью отвечает за формирование инфраструктурной части. Резиденты просто зайдут, подключатся ко всем необходимым сетям и коммуникациям и будут строить необходимое им производство. Кроме того, на нулевом этапе сразу прописываются все принципы взаимодействия с органами власти на всех уровнях. Есть надежда, что власть не будет мешать и… помогать тоже, так как иногда помощь создает гораздо больше проблем. Так что резиденты не будут иметь никаких головных болей, связанных с взаимодействием с чиновниками. Наша практика показывает, что иностранные инвесторы больше всего боятся именно этого барьера.
Кстати, на мой взгляд, неплохо бы часть бюрократических компетенций, необходимых для создания технопарков, перевести на территорию, так как за каждой справкой в Москву не наездишься. Нужно создавать региональные центры компетенций на местах для формирования профильных региональных кластеров и центров роста. Но чтобы Москву убедить поделиться полномочиями, нужно ей показать, для чего это. Надеюсь, что биотехнопарк Новосибирска станет таким примером. У нас есть представление, как это сделать: у нас большой опыт общения с зарубежными коллегами, и мы много набили шишек при работе с ними и с властью, так что, думаю, все получится.
Не меньше 50 млн евро
— Какова может быть стоимость проектов, которые планируется реализовать на территории биотехнопарка? Кто будет выступать в роли инвестора этих проектов?
— Минимальная инвестиционная составляющая в проект, который может быть расположен на территории биотехнопарка, составляет 50 млн евро. Причем у инвестора должен быть не только проработанный бизнес-план проекта, но и ресурсы на его реализацию. Только это может говорить о серьезности его намерений. Когда мы изучали потенциальных резидентов, то нам на глаза попадались проекты и гораздо большей стоимости. Например, проект строительства фабрики антибиотиков на 500 млн евро, но при этом у разработчиков не было финансов на его реализацию. Как правило, такого рода заявки предлагают люди, которые набили руку на составлении различных бизнес-планов. Их предложения нет смысла рассматривать, так как они нежизнеспособны по определению. Проще до луны пешком дойти. Все должно быть реалистично.
— Каковы могут быть сроки окупаемости проектов, которые будут реализовываться на территории биотехнопарка? Когда будет получена отдача от вложений?
— Если говорить о расходах бюджета, то, как я уже отмечал, мы уже при входе сгенерировали довольно серьезное налоговое поступление. На развитие инфраструктуры власти направили около 200 млн, так что вложения для государства уже оправдались.
Что касается нас как инвесторов… Особенность фармацевтического рынка заключается в том, что он зарегулированный, достаточно ресурсоемкий, и вероятность того, что некая идея фармацевтической направленности получит отдачу, никто не гарантирует. Окупаемость у венчурных проектов, к которым относятся фармпроизводства, очень растянута по времени. Кроме того, фармрынок специфичен, и правила игры на нем быстро меняются. Какой-то лекарственный препарат может быть выведен из продажи, могут появиться более безопасные и эффективные аналоги. И все. Ты можешь начинать работу с нуля. Например, наш проект с тромбовазимом начался в 2002 году. В 2007-м мы получили первое разрешение, в 2010-м — второе. Учесть эти моменты при разработке новых оригинальных препаратов практически невозможно, а значит, и невозможно предсказать срок их окупаемости. Он может занимать от двух до 10 лет. И это только прямые вложения, без учета стоимости оборудования и зарплат персоналу. Ни один банк и ни одна инвесткомпания не даст ресурсы под такие проекты, так как непонятны источники финансирования. В них просто нужно верить. Поэтому в данных проектах бизнес-ангелами чаще всего являются собственники.
В целом, на мой взгляд, эффективность фармпроекта — это очень спорный критерий. Нельзя привязывать венчурный бизнес к каким-то конкретным результатам, налоговым отчислениям в бюджеты и фонды и т. д. В данной ситуации более эффективен подход, который применяется в КНР. Если действия власти привели к появлению на территории нового бизнеса, новых рабочих мест — это уже хорошо. Не нужно мучать инвестора расчетами, сколько и когда он заплатит налогов. Мультипликативный эффект рассчитывается автоматически с помощью определенных моделей. В фармпроизводстве большинство сотрудников — высококвалифицированный персонал с высокими доходами, которые пойдут на покупку жилья, машин и т. д., то есть поступят в экономику региона.
Инфраструктура на стадии подключения
— Одной из проблем пробуксовки ПЛП было затяжное строительство необходимой инфраструктуры. Как быстро эту проблему планируется решить в биотехнопарке в Кольцово?
— Если говорить о текущей реализации инфраструктурной составляющей, то на эти цели, как я уже говорил, пошли 200 млн, выделенные обладминистрацией, а также около 50 млн, предоставленные мэрией Новосибирска. Кроме того, бюджеты взяли обязательства сделать определенные вложения в следующем году. В первую очередь эти средства идут на подключение участка к тепло-, электро- и водоснабжению, канализации. Планируется также, что госсредства будут направлены на строительство центра коллективного пользования, где будут проводиться исследования, необходимые для всех резидентов. Нет смысла каждой компании дублировать такие подразделения на собственном производстве.
Условия вхождения инвестора в технопарк должны подразумевать минимум обременений. Идеальный вариант, когда все будет бесплатно. Но при этом перед инвестором должны стоять обязательства: по объему вложенных средств, по соблюдению заявленной тематики производства, по созданию рабочих мест. Важно, чтобы у всех инвесторов были равные права и возможности, чтобы избежать возникновения конфликтных ситуаций, когда кто-то оказывается «равнее других» и получает больше преференций. Например, несмотря на то что мы пришли в биотехнопарк самыми первыми, мы планируем играть по общим правилам и заинтересованы в том, чтобы они были прозрачными. Нам очень интересно появление рядом с нами серьезных бизнес-проектов. Это и для нас возможность более быстрого и эффективного развития. Хотя мы, конечно, надеемся, что внесенный нами налоговый взнос учтется властями, после того как будут утверждены правила игры.
— На каком этапе находится строительство вашего производственного фармацевтического комплекса?
— Сейчас осваивается первая очередь технопарка площадью 14 га, где уже ведет строительные работы наша компания и на которую планируется привлечение подобного рода инвесторов. К концу ноября два объекта, которые мы строим, уже пойдут под тепло. Напомню, мы начали работы по их возведению в конце июля. Это инженерно-лабораторный корпус и ускорительный центр с бункером для исследований, аналогов которому практически нет в России. Мы планируем использовать его не только для собственных нужд, но и для оказания услуг на сторону, генерации других бизнес-проектов. Например, стерилизации медицинского оборудования, продуктов питания, изменения свойств полимеров. Кроме того, на нашей базе будут проводиться научные исследования совместно с Институтом ядерной физики. Есть идеи, связанные с возможностью использования ускорительного центра как центра обучения для студентов НГУ. Оба объекта позволят сгенерировать по 30–50 рабочих мест. Сдача первой очереди объектов намечена на конец I квартала 2012 года. Далее мы будем многое менять в проекте второй очереди, так как вводятся новые стандарты фармпроизводства. Совокупный объем инвестиций, который мы намерены сделать только в строительство производственный мощностей, составляет около 50 млн евро, или 2,2 млрд рублей. Цифра плавающая, так как биотехнологии — это очень дорогостоящая игрушка.
Параллельно в Кольцово планируется развитие и других, гораздо больших по площади территорий. В нашем производстве есть определенная специфика, связанная с зоной отчуждения. Например, фармпредприятию достаточно 50–100 метров, а для компаний, которые занимаются химическим синтезом, нужна километровая зона отчуждения, и их необходимо выносить подальше от населенного пункта.
— Зачем в принципе в регионе было необходимо строительство биотехнопарка? В Новосибирской области уже развивается технопарк, ПЛП?
— Каждый из этих проектов решает определенные задачи и предназначен для различных типов бизнеса. ПЛП формируется с учетом логистической составляющей, и на его территории невозможно создать условия, необходимые для фармпроизводства, для которого, например, нужна отчуждаемая территория.
Одна из серьезных ошибок технопарков — строительство зданий и поиск резидентов на уже готовые проекты. Для большинства инновационных компаний-производителей такой вариант прихода на территорию невозможен. Так что Новосибирский технопарк скорее позволил уже существующим компаниям улучшить условия работы, чем способствовал развитию новых бизнес-проектов.
Основная задача биотехнопарка — создать условия для прихода профильных инвесторов и обеспечить их адаптацию на начальном этапе. Дальше они пускаются в свободное плавание.
О результатах и планах работы SFM
— На каком этапе реализации находится ваш проект по тромбовазиму?
— Тромбовазим уже прошел клинические испытания и выведен на рынок, но этот этап также достаточно сложен. Как новый препарат он введен в список рецептурных, и его нельзя рекламировать стандартным способом. Врачебный бомонд достаточно консервативен, и только 5–7% медиков являются инноваторами, которые следят за появлением новых лекарственных препаратов и ставят перед собой задачу вылечить человека. Большинство достаточно схематично подходит к лечению, пользуясь годами отработанными методиками. Как ни парадоксально, для того чтобы вывести препарат на рынок, нужно, чтобы он попал во все медицинские прописи, чтобы о практике его использования было написано в специализированных журналах, чтобы о нем упомянули на врачебных конференциях. Без этого нет смысла изготавливать препарат в больших количествах, а при малом производстве он достаточно дорог. Это также является существенным препятствием для его распространения.
Надеемся, что в ближайшее время нам удастся вывести тромбовазим из списка рецептурных препаратов, и мы сможем продвигать его более активно.
— Есть ли у вас планы по выводу этого препарата на международный рынок?
— Они, конечно, есть, но на международном рынке никто не признает наших внутренних исследований. Для этого есть все основания. Очень многие исследования в сфере биотехнологий в нашей стране ведутся для галочки, и для того чтобы доказать их достоверность за рубежом, все придется начинать с нуля. Чтобы вывести один препарат на европейские рынки, потребуется еще около 50 млн евро.
Сейчас в наших стратегических планах — при взаимодействии с Томским НИИ фармакологии создать на его базе Центр доклинических исследований, задачами которого будут корректное проведение исследований и получение международной аккредитации, которая позволит рассчитывать на доверие западного рынка.
— Чем в итоге закончилась история о поддержке вашего проекта по тромбовазиму со стороны РОСНАНО? Пару лет назад вы подавали заявку на финансирование и даже получили одобрение от экспертного комитета ГК…
— Мы отказались от сотрудничества и предложенного финансирования. К сожалению, создавая структуру РОСНАНО, государство поступило по-черномырдински: хотели сделать как лучше, а получилось как всегда. РОСНАНО сегодня — это не институт развития, а частный бизнес государства с жесткими циклами инвестирования средств и почти такими жесткими условиями их предоставления, как у банков. Не вижу смысла в такой структуре. Она не подходит для инновационного, а значит венчурного бизнеса.
— Есть ли у вас другие оригинальные разработки, которые могут выстрелить не хуже первого препарата?
— В целом в нашем портфеле очень много интересных разработок, которые находятся на разном этапе доклинических испытаний. Очень интересной, на мой взгляд, является совместная разработка с Томским НИИ фармакологии — препарат, который теоретически может оказывать омолаживающее воздействие на организм. Но у нас нет такого диагноза — старость, поэтому для продвижения на рынке нам придется акцентировать внимание на других его свойствах, интересных с точки зрения регенеративной медицины. Например, он показывает очень хорошие результаты по регенерации при циррозе печени. Он может выстрелить не хуже тромбовазима. Но делать даже предварительные прогнозы о том, когда он выйдет на рынок, пока еще рано. Не исключаю, что на конечном этапе нам придется прибегнуть к привлечению финансирования со стороны.
— Есть ли лично у вас планы по реализации новых инвестиционных проектов в других сегментах?
— В 2007 году была продана компания, где я был соучредителем — ЗАО «РИСС-Телеком». В итоге не удел оказалась команда очень хороших специалистов, и нужно было срочно придумать новое направление деятельности, чтобы задействовать их энергию. На глаза попался проект по производству светодиодных лампочек. Разработки в этом направлении я начал финансировать с зимы прошлого года. На текущий момент производственная база завода Lampyris располагается на более чем 2000 кв. метрах площади. Предприятие является одним из резидентов Технопарка новосибирского Академгородка. У нас полностью отлажен производственный процесс, понятна его логистика, начался выпуск различных видов продукции по очень конкурентной цене. Стартовая мощность завода — около 10 тыс. светильников в месяц. К 2012 году мы планируем выйти на объем производства 150 тыс. светильников в год. Если задача будет реализована, то в дальнейших планах — развитие завода в более крупный проект с привлечением дополнительных инвестиций.
— Сохранились ли у вас интересы к развитию банковского бизнеса? Ваш партнер по Сибакадембанку господин Ким приобрел российскую «дочку» Барклайсбанка. Принимаете ли вы участие в этом проекте?
— Я нахожусь в числе акционеров Банка Восточный экспресс. Это стабильный банк с хорошим будущим, поэтому вложения в его акции мне интересны. Я также являюсь одним из акционеров ОАО «Первое коллекторское бюро». Но эти активы интересны мне только как портфельному инвестору. Ким — банкир от Бога, и он занимается тем, что ему интересно. А меня больше привлекают биотехнологии, и доходы, которые я получаю от прочих активов, позволяют финансировать интересующие меня венчурные проекты.
Источник: Континент СИбирь
Comment section