Новосибирское телевидение. Быть или не быть?

Будет ли город производить свой собственный серьёзный медиапродукт

Осенью 2005 года империю новосибирского телемагната Якова Лондона лишили лицензий на телевизионные частоты. Таким образом, мы потеряли свое ТВ (не будем говорить, хорошо или плохо оно было). В настоящее время на город вещают общенациональные сети. Местные же телевизионные компании представлены в основном новостевыми программами в отведенных им окнах.
 
Ситуацию вряд ли можно назвать нормальной. Идея собственного ТВ в городе давно витает в воздухе. Есть ли у города реальный шанс получить свое ТВ, и каким оно должно быть? Об этом наш разговор с Константином Антоновым, журналистом, 10 лет проработавшим собкором 1-го канала по Сибири и Алтайскому краю, ведущим программы «Итоги недели« на канале ОТС, автором монографии по теории новостей и массовых коммуникационных процессов, кандидатом социологических наук, деканом факультета журналистики Нового сибирского института.

— Проблема своего телевидения для Новосибирска действительно чрезвычайно остра. Технопарки, и другие инновационные проекты, конечно, вещь хорошая. Но нельзя забывать, что живем в век информации, и без вложения в массовые коммуникации мы не в состоянии двигаться дальше.

— Каким в идеале видится региональное ТВ?

— Ну, во-первых, нет резона возвращаться к тому телевидению, которое мы имели. Сегодняшнее региональное телевидение должно быть другим. Это должно быть эфирное телевидение, телевидение трансляции, телевидение мобильное — с использованием веб-камер, интернет-каналов, передвижных станций, сигнала на спутник, обеспечивающих одновременность происходящего и трансляции.

Мы должны с помощью телевидения синхронизировать повседневную жизнь индивида с тем, что происходит. Сегодня у нас лишь один канал работает в режиме одномоментности — это «Вести-24». Пока этот канал исключительно информационный. Хотя там уже начинают работать и в иных форматах. Такой режим канала должен быть и в Новосибирске.

Где, помимо информационных программ, должны также делаться программы аналитические и обзорные, самой разной тематики, отвечающие интересам разных слоев общества.

— Есть ли в городе структуры, готовые профинансировать подобный проект?

— У нас нет крупных промышленно-финансовых групп, которые смогли бы себе позволить сделать единовременное вложение, рассматривая этот канал как бизнес-проект. Кроме того, Новосибирску свойственна так называемая дифференцированная модель экономики.

Крупный бизнес, так же как и средний бизнес, еще четко не определил свои групповые и корпоративные интересы. В настоящее время они представляют из себя разрозненную математическую совокупность субъектов. Поэтому единственная сила, которая способна сегодня запустить этот механизм — с помощью бюджета и в административном порядке, — это власть.

— Каким при такой схеме вам видятся отношения власти и медиа?

— Ну, давайте, во-первых, отдавать себе отчет: в мире нет прессы независимой. Вся пресса кому-то принадлежит. Пресса — это бизнес. И какой-нибудь олигарх, владея газетами и журналами, через свои издания реализует свои интересы, конвертируя свои экономические ресурсы в политические. Что же касается отношения к власти, в России оно традиционно было не простым. И это объяснимо. Но сейчас ситуация меняется.

Есть такой социолог Эммануил Валлерстайн. Он написал интересную книгу «Конец знакомого мира». Небольшой такой апокалипсис, где он говорит о том, что та модель, на которой мы выросли и которой привыкли следовать, уходит. Как пример — модель организации общества, которое называет себя демократическим. С одной стороны, у нас глобализация: мы стираем все границы, живем в одной электронной деревне.

На самом деле это миф, который нужен определенным кругам, определенным странам для того, чтобы получить доступ к рынкам, ресурсам. На самом деле мы наблюдаем другой процесс: формирования национальной государственной идентичности. Ни одна из стран своими национальными интересами не поступится и не поступилась. Но при этом они вырабатывают условия договора. В Европейском союзе существует масса противоречий, но страны как-то договариваются между собой.

И в обществе происходят аналогичные процессы. Все участники социальной, политической, экономической жизни вынуждены договариваться, чтобы сохранить баланс интересов. И, следовательно, стабильность общества.

Сегодня общество стремится к модели «общественного договора» (ее, кстати, впервые выдвинул Жан-Жак Руссо, но не был понят современниками). Следовательно, отношения прессы и власти становятся конвенциальными.

— Не значит ли это, что пресса становится служанкой власти?

— Ни в коем случае, поскольку между партнерами периодически возникают противоречия, но это не значит, что надо доводить дело до конфликтов. В этом и проявляется ответственность власти и прессы.

— В своей докторской диссертации вы пишете еще о ряде обязательных, по вашему мнению, качеств современных медиа, в частности, их действенности и эффективности…

— В советское время было свое понятие эффективности и действенности выступления прессы. Аграновский писал о Святославе Федорове, и после этого принималось постановление ЦК КПСС об организации института для никому не известного офтальмолога Федорова. Сегодня ситуация изменилась. Общество настолько дифференцировано, что в той полифонии голосов, которые содержатся в медийном пространстве, эффективность проследить очень сложно.

Поэтому вместо понятия эффективности и действенности мы сегодня используем понятие организации взаимодействия как индикатора функционирования власти прессы и общества. Их отношения сегодня не линейны. Ты дал материал о каком-то классном решении, и через неделю все стали фермерами или бросили пить. Схема стимул — реакция не действует сегодня в обществе. Она работала, когда Гарри Лассуэл впервые сформулировал теорию «волшебной пули».

Когда на медиа возлагалась ответственность за все происходящее: с одной стороны, им приписывалась миссионерская роль, а с другой — ответственность за возникающие девиации. Сегодня работают гораздо более сложные механизмы. Общество сегодня более сложно структурировано. И если ты своей деятельностью вовлекаешь в процесс социальных, экономических, политических изменений массу людей, если ты массовизируешь эту позитивную деятельность, значит, ты добиваешься своих результатов.

Если сегодня журналист выступил в газете с критическим материалом, это вовсе не значит, что завтра будет принято постановление об устранении недостатков. Он должен на первой стадии пробудить интерес к теме. Говоря современным языком, он должен сформировать дискурс вокруг этой проблемы. А в дальнейшем этот дискурс структурировать, поддерживать и направлять. Для того, чтобы субъекты, принимающие участие в этом дискурсе, сами начали предпринимать определенные действия.

— С вашим приходом в программу «Итоги недели» заметно изменился формат передачи. В чем вы видите свою сверхзадачу?

— Прежде всего, мы исходим из того, что телевидение не отражает реальность, телевидение конструирует медиареальность. Это происходит из-за технико-технологических особенностей ТВ и из-за того, что в производстве медиапосланий принимает участие огромное число субъектов, каждый из которых реализует свои наличные цели.

Мы этого пока не понимаем. Мы слишком долго жили в иллюзиях, что журналистика — это творчество и мессианская деятельность. Американский социолог Чарльз Кули в эпоху рождения ТВ мечтал о том, что оно «будет распространять по миру добро разум и просвещение, как свет зари». Мы сегодня понимаем, что это наивно. Новости, ТВ и журналистика — это не творчество, это разновидность социальной практики. В то же время это способ зарабатывания денег.

Поэтому это стандартизированный процесс производства социальных и политических значений. И если мы выдаем в эфир свою программу или материал, мы должны реально понимать, что вторгаемся в область социально-политических отношений. Мы должны понимать, ради чего мы это делаем и какую цель этим преследуем. Если кто-то пишет, что «Ксюша Собчак без макияжа еще страшнее, чем при макияже», то это делается потому, что надо сделать рейтинг и продать этот продукт. Для такой журналистики есть свое место.

Она была, она есть и она будет. О социальной роли такой журналистики говорить надо осторожно. Мы говорим о другой журналистике. И когда мы о такой журналистике говорим, мы должны знать, чего мы хотим. Тем более, что речь идет о нашей нравственной позиции по отношению к нашему городу, где мы все живем и откуда не собираемся никуда уезжать.

Самое страшное сегодня заключается в том, что спроси любого из молодых журналистов, никто не ответит вам на вопросы: «Зачем ты работаешь?» или «Какова твоя роль в этом обществе?». В лучшем случае скажут: информировать людей. А то, о чем ты сейчас рассказал людям, им знать надо? Классный материал: горит, рушится, взрывается, люди плачут, бегают, спасаются. А какова твоя конечная цель? Понимание своей профессиональной роли сегодня утрачено…

То есть, создавая свои программы, мы прежде всего спрашиваем себя: зачем? А, кроме того, наш читатель и зритель соскучился по нормальному разговору с ним. Он хочет, чтобы мы с ним разговаривали. Чтобы мы не забывали про него, чтобы мы его за идиота не считали, навязывая ему чье-то мнение или однозначные оценки. И мы в «Итогах недели» пытаемся с ним разговаривать. Это самый важный принцип нашей программы.

У нас в стране пока не сложился коллективный дискурс. У нас каждый сегмент, каждая структура автономна и работает сама по себе. Как, впрочем, и пресса. И пока это так, мы никогда ни о чем не договоримся. У нас ни о каком общественном договоре и общественном согласии не может быть и речи. Мы только в начале пути.

И что самое главное, отрабатывая на «Итогах недели» схемы, на которых, как нам кажется, должно строиться сегодняшнее ТВ, мы поняли, что в Новосибирске есть возможность выстроить модель, близкую зрителю.

— С чем это связано?

— Это связано с позицией власти, прежде всего. Власть это замкнутая система. При этом она реализует свои функции в открытой системе — обществе. Это противоречие может быть устранено только одним способом — привлечением к управлению, выработке и реализации властных управленческих решений как можно большего числа деятельных субъектов, нас с вами.

Это и есть конвенция — общественный договор, если хотите. Даже экспресс-анализ реакции аудитории на нашу программу показывает, что аудитория к таким совместным действиям готова.

— Ваш прогноз, когда мы придем к новосибирскому ТВ?

— Начало будет положено в этом году. Года два-три понадобится для того, чтобы мы вышли на собственное вещание и стали закупать другие программы. Фактически формируется новая отрасль экономики для Новосибирска — современная, эффективная, инновационная. Влияние которой на жизнь измеряется не только налоговыми отчислениями…

Comment section

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *